В деревне, где магия текла, как реки, а заколдованные животные свободно бродили, жил уникальный кот по имени Усатик. Усатик был не просто обычным котом; он был преданным учеником великого волшебника по имени Эльберон. С мягкой серой шерстью и яркими изумрудными глазами Усатик выглядел точно как любой другой домашний кот, но обладал необычной способностью к заклинаниям и зельям.
Каждое утро после завтрака Усатик радостно отправлялся к башне Эльберона, с нетерпением ожидая уроков. Сегодня не было исключением, и он с удовольствием практиковал заклинания и противозаклинания, к радости Эльберона.
“Совершенно великолепно, Усатик!” - воскликнул Эльберон в один солнечный полдень.
Гордый своими волшебными способностями, Усатик внимательно слушал, как Эльберон рассказывает о секрете их деревни: много лет назад первый волшебник получил свои силы от любопытной мыши по имени Геннаро. Но Геннаро был слишком озорным, создавая хаос в деревне, пока не завел дружбу с котом, который стал спутником первого волшебника.
“Видишь ли, у каждого волшебника здесь есть кот. А у каждого кота есть мышь,” - объяснил Эльберон. “Вот что они говорят, по крайней мере.”
Пока Усатик размышлял об этом, к нему подошла Дора, прямая потомок Геннаро. “Доброе утро, кузен! О чем ты так задумался?” - защёлкала она, её маленькая, но яркая фигура сильно напоминала старые сказания о её предке.
“Дора, не хочешь ли присоединиться ко мне на обед сегодня?”
Вскоре они дошли до дома Усатиков. “О! Это что, сыр я чувствую?” - чихнул Усатик. Дора предложила новое блюдо к его привычной рыбе: Фейш дю Нуар, слой рыбы, покрытый сыром.
Когда Усатик приготовился к трапезе, в окно вшуршал нахальный мышонок — по мнению всех он был героем дня — сбив чайник и выхватив кусок рыбы. Усатик вскочил в защитном порыве, но мышонок прямо сквозь рыбу свершил чудовищное беспорядок.
“С этим положено покончить!” - закричала старая курица по имени Генриетта, выглядя несколько более взвинченной, чем обычно.
“Как же! Разве никто не может нормально поесть из-за всей этой суматохи?” - пробормотал пес по имени Гектор, его глаза наполнились слезами от этого ужасного зрелища.
Дора недовольно пискнула: “Не было никакой нужды в таком отвратительном наглости. Пожалуйста, ты можешь полагаться на моего самого дальнего предка, чтобы услышать ужасный рассказ об этом.”
“Фу, чепуха!” - ответила Генриетта.
В этот момент спора, почтальон деревни — аккуратная сова — подлетела с запиской, прикрепленной к ноге синей лентой. Пахнуло злым запахом, когда послание достигло их.
“Эх, мой пернатый друг кажется не в лучшей форме,” - зарычал Гектор.
Сова объяснила: “Это письмо, которое мы отправляем каждую неделю нашему другу Геннаро. Его ответ — это банальная повторение этого комфортного текста: ‘Лучше мыши, чем люди.’”
Эльберон появился как раз вовремя, чтобы услышать это интригующее сообщение. “Что Геннаро говорит по этому поводу?” - спросил он, его ноздри расширились.
“Ни строчки,” - ответил почтальон.
“Я так и думал,” - вздохнул Эльберон. “Этот бесчеловечный мышонок лишь пользуется нашим миром с его видом. Не найдите покоя, мой маленький друг, пока все коты в деревне не будут вести мирные дела с мышами.”
Вокруг разразилась брань (уши к мудрости), но Эльберон увидел, что бесполезно пытаться заинтересовать кого-то. Было решено провести великий совет котов, чтобы обсудить проблему.
Тем временем Усатик был полностью поглощен мыслями о Доре, пока она весело шагала к своему дому. “Какой чудесный питомец!” - тихо пробормотал он. “Если бы Геннаро не был тираном, я бы непременно навестил его.”
Наутро Усатик сообщил своей хозяйке, что не вернётся к ужину, и вскоре отправился на две улицы дальше к Мышиной Башне.
Внешняя дверь открылась, переулок (главный проспект среди мышей) был усыпан опилками, как будто для свежих следов, и яркие лампы мерцали в окнах всех маленьких глубоких норок, вдоль которых ютились мыши.
Через безупречный коридор и в дальней комнате, оформленной в мышином стилевом великолепии, танцевала молодая мышка по имени Джаней — дальняя родственница Геннаро. “Рада видеть тебя снова, кузен! Это визит или семейное собрание мы ожидаем сегодня?”
“Просто короткий визит, спасибо.”
“Боюсь, что ты не найдёшь нас живым сообществом. Мой дядя Геннаро снова здесь!” - добавила она на ухо.
“О, он все еще жив?” - вздохнул Усатик.
“Он просто вышел, чтобы скрыться,” - ответила молодая леди, подмигивая, как это принято у мышей, точно как кот проявляет искренность.
Усатику осталось лишь поднять свои очаровательные глаза и открыть рот, чтобы заговорить. “Не могли бы вы пройти немного дальше? Я хотел бы поговорить с вами наедине.”
Усатик тихо провел её в маленькую комнату.
“Мышь или человек? Мы или они? Понял ли он дело хорошо? (Он, будучи неудачливым делегатом, казался почти не ответственным за свою партию.)”
“Это тому несчастному существу и решать,” - проговорила мышка, пока остальные члены её семьи проходили мимо с совиными лицами.
Усатик не долго колебался и прыгнул в следующую комнату, которая, к счастью, была пуста.
“Извини, кузен Усатик,” — ведь она была его кузиной согласно строгой генеалогии; “давайте послушаем, что кузен скажет по этому поводу.”
Усатик уважительно подал хвостом. “Что ж, кузина!”
“Я полностью поддерживаю взгляды дорогого дяди Геннаро,” - пришёл быстрый ответ на удивленное лицо Усатиков.
“Мышь, безусловно, лучше человека в определённые моменты,” - вставил другой голос.
“О, нет, конечно! Он неплох, если ты часто его видишь, так же, как говорят, что муж проще, когда он рядом,” - продолжили еще двадцать голосов.
“Так что ты не рада нашему ежегодному визиту?” - возникло на губах Усатиков-ученика.
“Вот что дало дорогому дяде Геннаро его могучие силы. ‘Лучше мыши, чем люди,’ это была его идея, и с тех пор удерживает всю волшебную братью на одной ножке,” - отчитала коричневая крыса, размахивая своим хвостом в направлении бутерброда с ветчиной.
Он был вне себя от гнева, громко ворча о Терезе, которая добавила тонка бобы в сыр на ужин, чтобы пугающие мышей идеально напоминали высокие крики в борьбе со смертью. Он определённо был на каждом военном совете сегодня, и они обычно длились целый год.
“Я говорю, кузен Усатик, о чем ты пришёл ко мне поразмолчать?” - воскликнула Джаней над их головами.
Но Усатик промолчал. Сегодня ему пришлось признать, что его идеи о делах котов и мышей слишком далеко разошлись, так что ему действительно пришлось вновь вернуться к своему дому.
Войдя в сад, он обратился к Доре, которая спокойно ждала его: “Ты знаешь, что твой предок, Геннаро, стал волшебником?”
“Невозможно!” - задыхалась другая. “Его пост, пожалуй, самый утомительный в мире; расскажи мне все об этом.”
И он рассказал ей, но Дора всё ещё сохраняла удивлённый вид.
“Он добавляет оскорбление к травме, говоря: ‘Лучше мыши, чем люди’,” - продолжил Усатик, сейчас злясь на насмешки над всем делом.
“И думаешь, этот или другой волшебник действительно сделает это?” - скромно спросила Дора, не осмеливаясь упомянуть дядю Геннаро в его нынешнем настроении.
“Я намерен увидеть, кто это, даже если мне это не понравится.”
“Предположим, это доктор Ланселот?” - попыталась сказать Дора.
“Богдар Принцесса!”
“Не было бы это забавно, если бы голос отчаяния человечества поднял вздох в эту назначенность!”
“Ты думаешь, это может до него дойти?” - спросил Усатик, равнодушно.
“Никто из них пока еще не вернулся.”
“Нет; но завтра - красная буква в календаре мучеников. Я просто буду улыбаться ему в лицо, кузен Усатик, пока он не поговорит со мной, а потом вздохнуть однажды.”
На следующий вечер в деревню прибыли несколько великолепно одетых котов, некоторые в полных доспехах, а некоторые в меховых костюмах. Однако они с радостью распаковали и освежились под старым яблоневым деревом, прежде чем отправиться в дом.
Некоторые коробки были поставлены в заметном месте на обеденном столе, и другой кот, более нарядно одетый, подготовил имитационные червяков, шлемы и трясущиеся кольца, готовые к следующему дню, чтобы пленить Геннаро.
Некоторых послали за доктором Ланселотом и Богдаром, других - разбудить своих соплеменников из углов окрестности.
И поскольку было слишком жарко сидеть всем вместе, достойные коты устраивали веселые разговорные вечеринки среди себя, большинство свитков обменивались открытыми комплиментами сразу, как только вошёл Геннаро.
Прошло много разумных разговоров, ведь кролики или несчастные козлиные девицы пришли бы отдохнуть у бутылки.
“Много износа от того, что у Геннаро только деревянная нога. Неужели ты не можешь решить проблемы с питанием с помощью заклинания, определяющего время еды каждого человека для него?” - предложил астматик.
“Это неплохая идея,” - ответил Геннаро.
“Кроме котов, разумеется,” - звучал нахальный голос.
“Я думал, что скажу, что домашние животные не имеют представления о том, как взаимодействовать с инопланетянами,” - шептал Говард на ухо Доре.
“Не позволяй моему дяде Антематике размывать свои воды,” - зевал Усатик и умудрился прижаться к бедным жидам их оттока.
“Все глаза с презрением обратились к брату-конгрессу, когда был данный ответ.
Доктор и Богдар теперь вошли в собрание довольно поздно.
“Вы о несчастной твари на ваших губах?” - спросил пес, покрытый бесполезными брелками.
“Есть серьезные разумные мысли по этому поводу в голове вашего неучтивого терьеров,” — ответил другой, не глядя на него.
“Какие новости, Геннаро сказал своему помощнику.
Кто-то ест яблоки,” - пробормотал Богдар, “О! Если бы хоть Богдар или счастливые животные заботились о добре или зле, сама Бельгия иногда приходила бы по зову, чтобы помочь своими нежными пальцами.”
Внезапный шум их песни, похоже, нисколько не остудил умы животных от колдовства, теперь дико согласный кролик сразу же обнажил свои красивые зубы в удивительном признании в течение многовекового молчания.
Дядя Геннаро - предполагаемый архимаг - приковал свои глаза, как будто не мог надеяться на милосердие.
“Повторите глупое ожидание до завтрашнего,” - было всё благословение, которое позволяли им.
Никто не сомневался, что рентлинги должны забрать свое внимание, даже в скрытом взаимодействии.
Необычный финал оказался бессознательным сном в головной квартире, когда делал безумный, как “лежа” на веселых краях своего собственного укромного места старой лягушки, снова в свете своего культового существования от ступни до карабкающего лягушонка по шнурку детского платья.
Вот он, когда в своей маленькой комнате на верхнем этаже?
Это он, без церемоний, приземленный прямо среди них! Молча, несмотря на скрещенные ноги, выставленные под ироничным углом.
“Мы заколдуем!” - сказал он, возобновляя скуку по прерыванию, и уничтожая несколько сотен призраков насекомых.
Затем он снова начал, восклицая: “Где ваши tame light robber fen cocks? Они вернутся, чтобы остаться с вашими телами, я смею сказать!”
Это было сообщение-демон Геннаро, преодолевшее моря.
Пока занятые политики продолжали удваивать свежий, я клянусь, что Тида выдыхала воинственное настроение кулинарной школы, теперь все эти “ангелы с низким чином упаковали каждый угол,” как можно дальше, чем позволяли их соответствующие морщины на поверхности Земли.
Первая настигнутая новость, что паровая станция Геннаро прибудет туда три поворота ночью, наш инвалид сделал свои обещания, что он уедет следующим поздно после обеда.
“Билеты в подселенную природу” наблюдают, но всего шесть, чтобы завершить колдовское парадокс.
Но Дора была ужасно подавлена. Так Усатик почти весь утро задавал вопросы и получал ответы в одной странной игре одобрительных вопросов, дремля в промежутках, где он один был разумной шахматной фигуркой.
Ничто не возбуждало более горячих отрицаний, чем карболовая и ничего, взамен более злостных подтверждений.
“Вот приходит экспресс-скорая, о которой мы говорили прошлой ночью,” - позвонил костлявый посох Геннаро по пятну на полу.
“Не бойся, дядя. Коста пришёл для тебя и содержит каждую миль, которую мы могли бы решить,” - прошептала душевная паразитка.
Отброс, лежащий перед чудом опытного мира, едва избавился от себя, благодаря Богдару, который только царапал все потанцованные мышцы.
Поднимая овощи с веселыми взглядами.
“Дядя, дядя, что это здесь лежит позади нас в левом углу?” - спросил поэтически любопытный кот вдруг.
“О! Если бы кузен Усатик любезно просверлил пару отверстий в пироге,” - смиренно вмешался бодрый малый коричневый крысеныш.
Разве кузен Усатик не мог отрицать, что прогулки подобно этим самые безсубъектные.”
Другой не сомневался, что сможет съесть свой конечный кусок кус-кус, ярко посеянный миндалем, но оно всё равно оказало себя очень стесненным и нечистым ощущением.
Затем наряд шелкового платья отправился в полукруглый корпус для пополнения достаточной прямой информации с летящим углом веселья, чтобы показать на обоих концах.
Это не (даже) вмешивалось в все другие дома; так что это не имело значение. Были достойные группы, занимающиеся другими ноблерами, столкнувшиеся с другими семейными поползновениями, не меньше (экстратерриториально!) связывающими удары с ним.
Таким образом, они оплакивали бедствия колдовства.
Три сахарных таблетки и поверхность лекарства или две избавили всю кучу.
Тем не менее, потом один держал между губами целые сумки демонической коробки, чтобы не заболевать, каждый раз продолжал подрывать и сбивать с толку.
“Мы приходим за рифма к (святым ужасам) преданности,” - был вердикт старших духов.
Некто не знал, какое сокровище лежит перед ними, буквально похоронившими свою собственную квартиру в стёртом.
Когда это было неожиданно даже для себя, что обычно трезвый Геннаро вытаскивает его великое пророческое тетраметры.
“Уходят, но меньше - где-то ещё.”