В сердце зелёного, роскошного леса, известного как Шепчущие Леса, жила мудрая старая сова по имени Оливия. Каждый вечер, когда солнце садилось за горизонт, лес оживал звуками стрекочущих кузнечиков, шуршащих листьев и тихих зовов различных животных. Однако среди этой природной симфонии каждое существо останавливалось, чтобы послушать тихие ухания Оливии, которая сидела высоко на своей любимой ветке Великого Дуба.
Оливия была не просто совой; её считали самой мудрой из всех. Животные со всех концов приходили к ней, когда сталкивались с dilemami или нуждались в направлении в своей жизни. Однако среди лесных жителей наблюдалось странное поведение. Когда возникала проблема, они спешили к Оливии, делились своими бедами, а в большинстве случаев, несмотря на её советы, уходили в лес, игнорируя её слова.
В один спокойный вечер белка по имени Сэмми подошла к Оливии с широко открытыми, встревоженными глазами. “О, дорогая Оливия,” заговорила она, “я спрятала все свои желудя, но теперь не могу вспомнить все места, где их закопала. Что мне делать?”
“Дорогой Сэмми,” прокаркала Оливия с пониманием, “почему бы тебе не сделать карту мест, где ты их спрятала? Тогда ты сможешь легко их найти.”
Однако белка просто трясла носом и прыгнула прочь, бурча: “Карта? Я не искатель приключений!” Спустя несколько дней Оливия подслушала ту же белку, жалующуюся, когда она сновала вокруг, бормоча: “Мне следовало послушать Олигию. Теперь зима пришла, а у меня нет ни одного желудя на еду!”
Прошло несколько недель, и с каждым новым днем бесчисленные животные заходили в рощу Оливии, разворачивая свои тревожные истории. Кролик, который боялся хищников, признался: “Моя нора недостаточно глубокая, и я ужасно боюсь, что зима близко.” “Копай глубже,” посоветовала Оливия. Но кролик лишь засмеялся, бросился прочь и сказал: “Копать глубже? Это займет вечность!” Когда наконец пришла весна, лес гудел новостями о том, что разъяренный лис напугал кролика до смерти в соседнем лесу.
В другой раз группа болтливых синиц пролетела мимо и закричала о растениях в лесу, которые вяли и желтели. Одна синяя синица закричала: “Это засуха? Что нам делать?” Старший член их группы предостерег: “Тише! По одному!” В качестве контрактного садовода Оливия спокойно ответила: “Каждый день потребуется шланг, чтобы восстанавливать их зеленый цвет.” Синицы смотрели на неё с недоверием, случайно отбрасывая тень на новообразованные маленькие глазки, выглядывающие из растений. “Видите? Это дикая засуха!” - закричали они и улетели. Задания так и не были выполнены, что подтверждало правоту мудрой совы.
Наконец, однажды, когда сумерки накрыли лес, дрожащий голос прервал наступившее спокойствие. Это была черепаха Тилли, её маленькие ноги дрожали от холода. “О, дорогая Оливия, дни становятся короткими, а ночи слишком холодными! Я не знаю, куда идти!”
“Дитя, иди туда, где цветы цветут, где жужжат пчёлы и светит солнце. Ты должна искать Речную Тропу. Там ты найдёшь укрытие.”
На самом деле лес выглядел уныло, когда морозные сумерки окутали всё вокруг. Животным следовало начать свои миграции за несколько недель до этого. Все стали спешить, и началось массовое движение. Многие покидали свои теплые места, спешно попрощавшись с Олией, прежде чем исчезнуть в сумраке.
Однако несколько животных остались позади. “Ничто так не утомляет меня, как поднимание моих крошечных ног,” ворчала Тилли. “В любом деле стоит послушать слово Фауны,” прокаркал неподалеку жабы. Но Тилли была очень напугана, и очень хотелось ей верить, что она ошибалась в их мудрости. Она увидела Леди Трессу, лебедя, и скрылась из виду.
Вскоре лес был накрыт снегом, и по его ветвям пронёсся ледяной ветер. Тилли, не в силах выдержать перспективу утомительного плавания через ледяную пустошь, чувствовала себя запутанной и испуганной. Она так долго наблюдала за лесом, что ей казалось, что зима никогда не придет. Тем не менее, она всегда верила, что её не будет. Теперь она была одна, открыта и испугана.
Решительно она следовала речной тропе, насколько могла, ведь следы, которые она оставляла, мгновенно заполнялись игольчатыми кристаллами, весело сверкающими на лунном свете. Она вскоре поняла, что продолжать это бесполезно. Она устроилась в своём сухом, теплом укрытии.
“О, ух-уу-ух!” Оливия восторженно пела однажды вечером над лесом. Да, несправедливость существует, но это не мешало Оливии иногда чувствовать себя удовлетворённой. Новые позорные вещи, объявила она, никогда не должны случаться, и только она была компасом, которому стоит слушать. Потерянные речные родственники, которых она боялась, наверное, потеряли свои чувства. Мир царил, и Ветры вскоре перестали поднимать её воеводы.
С еловым деревом, крепко удерживаемым ладонью его корневого подвеса с ветки, хвойные шишки грациозно указывали на место для дятлов и его яркоглазой семьи птенцов. В целом она была довольна всей птичьей общиной, и, перелетев к густому живому забору, протянувшемуся от угла до угла вокруг сада древнего жилища.
Возвращаясь, она уронила ветку, которую крепко держала за шейку своей лапы.
Первый холм или курган, который она замедлила от закладок платана, был по-прежнему воспринят после просыпания снега, который был к мягким и влажным. Затем она услышала отчетливый треск на скользкой дорожке вдоль стен сада.
О, ух-уу-ух! Появлялись позиции странного шума вдоль размытых темных путей. Он стал очень низким.
“Не тревожьте свежие новоявленные авонсы!”
Так что ключевое отверстие не для всех.
“Но ни одна ветка или живой клуб,” продолжила кулев.
Действительно, они были умны в том, чтобы рыть, этот травяной рог. И крылья были хорошо скрыты.