На классическом лугу, где колосились дикие цветы и порхали бабочки, маленькая Мия нашла секрет — она могла говорить с животными! Одна в путь домой, она была удивлена, услышав, как птица поёт не просто щебетанием, а ясными словами.
“Ах, маленькая Мия,” пропела птица, “почему ты такая угрюмая? Поднимись на крышу и присядь.” Она рассмеялась и залезла на дерево, чтобы сесть рядом с пернатым другом.
Разговорчивая сорока присоединилась и сказала: “Ты не пожалеешь, дитя! Открой дверь и увидишь, как тебе станет весело.” И тут же соловей воскликнул: “Можно мне тоже прийти?”
Восторженная, маленькая Мия пригласила всех в полёт, и очаровательная толпа перепелов, голубей, белок и взбудораженного кукушки быстро собралась у неё на запястье и плечах, пока она едва могла сдержать этот груз!
Затем они все улетели в обширные, волшебные леса. И когда маленькая Мия спросила, сможет ли она снова навещать этих забавных друзей, гордый павлин расправил свои перья и ответил: “Не волнуйся! Мы придём, когда нас позовёшь!”
Так они играли и играли, пока в конце концов маленькая Мия не посмотрела вокруг с широко открытыми глазами, но наша добрая, сердечная девочка заплакала, подумав, что ей нужно идти домой на ужин.
В тот вечер, прежде чем снять свои маленькие красные ботинки и пока корова жевала у двери, она прошептала всем своим сестрам: “Как грустно оставаться вдали от дома — ведь хотя сначала животные были так заняты болтовнёй, они поняли, как ей приятно слышать о них, и тоже сказали с сожалением: ‘Да, дома лучше!’”
С тех пор её животные друзья flocked к ней в самых разных формах и размерах — больших и маленьких. Но я не стану сообщать вам их имена — они всегда оставались при себе.
Прошло несколько лет, и маленькая Мия стала, как видите, весьма хорошей молодой леди. Да, действительно! И однажды, когда она шла по тенистому лесу — по колено в ромашках — длинная трава зашевелилась, и одна из них затряслась из стороны в сторону, пока не раскололась пополам, достаточно широко, чтобы из неё вышел маленький человечек, меньше чем от мизинца до большого пальца.
“Что же он здесь делает?” — думала она и осталась неподвижной, чтобы не напугать его.
“Это же дочь фермера Джонса!” — сказал он и очень низко поклонился, с ромашками и лютиками, прилипшими к его волосам.
“О! Отлично! Я сделаю! Я попрошу,” и он подскочил и перескочил к Мии.
“Милостивая леди,” сказал он, “позволишь ли ты мне сделать для тебя шляпу?”
“Спасибо, маленький человек. Мне бы очень хотелось одну.”
И вот, руки женщин перестали двигаться, и я задумывался, что за ужасная, уничижительная, бедная жизнь! Внутренний голос зажёг моё существо: “Да! Не только человеческие руки принадлежат мне!” Целый мир показался немым, и на протяжении веков всё было смазано и размыто.
Пока маленькая Мия не сказала: “Да, если вам угодно!” с очень eager, трепетным сердцем, “Но будет ли это угодно тебе и сделает ли тебя таким же счастливым, если я попрошу только одну для себя? Твоя сделает меня вдвое счастливее.”
“Одолжи мне твой латунный игольник, свою тонкую жёлтую перчатку? Не хочешь ли ты ничего не носить, но знаешь ли ты, что нам нужно для этих благ? Почему, сначала сбросим!” — и он осторожно надел pointed little lids, а мы оба отправились, игольник в руке, теряясь на ходу.