В далекой-далекой стране Гигглвуд жила одна Сладкая Картошка, известная на весь мир как Нина Ниблер.
Нина была слаще и красивее всех остальных Сладких Картошек, и жители Гигглвуда все её очень любили. Но никто не любил её так, как её подруга Вивабрыз, у которой был небольшой домик в деревне и радостный характер, всегда готовый смеяться и танцевать.
В один прекрасный день Вивабрыз была даже более радостной, чем обычно, так как она только что получила великолепный подарок — набор марионеток, названный “Белый Храм Веселья”. Их было двенадцать — двенадцать маленьких куколку, которые пели, шептали, плакали и разыгрывали сцены. Вивабрыз была решительно настроена, что все жители Гигглвуда должны прийти и увидеть Белый Храм Веселья, и она хотела сделать им сюрприз. Тогда она вспомнила о Нине Ниблер и побежала к ней.
“Нина! Нина!” — закричала она, обращаясь к Сладкой Картошке. “У меня для тебя хорошие новости! Сегодня утром я получила великолепное представление марионеток — Белый Храм Веселья! И я хочу, чтобы ты привела столько людей, сколько твоё замечательное сердце сможет вместить. Только подумай, дорогая! Ты согласна?”
“Почему бы и нет, Вивабрыз, дорогая,” — ответила Нина, — “и огромное спасибо, что пригласила меня! Я могла бы взять кузину Тыквенную Семью,” сославшись на свою кузину, полную особу, которая жила в тыкве.”
“О, конечно,” — сказала Вивабрыз, которая высоко ценела кузину Нины. “Я оставлю для неё место. Ты тоже приходи, чтобы это больше походило на семейную вечеринку, и чтобы дорогие создания не все сидели у Нины на коленях?”
Так кузина Тыквенная Семья была приглашена и заявила, что не была бы собой, если бы не пришла.
Таким образом, тем вечером Сладкая Картошка наполнилась жителями Гигглвуда, пока сорок три не втиснулись везде, где оставалось место. Затем кузина Тыквенная Семья сложила свои колени, чтобы взять как можно больше, и Вивабрыз нарядилась в своё лучшее платье и вышла с ними.
“В оперный театр мы идем!” — запела она, маша рукой.
“В оперный театр мы идем!” — закричали все сорок три на коленях у Нины.
Вивабрыз обеими руками схватилась за колени кузины Тыквенной Семьи, боясь, что она может опрокинуться, если не держаться очень крепко; но полная особа пришла сзади и уверенно поддержала её. Кусок крыши, прижатый к рукам, раздвинулся, в то время как компания из сорока трёх на переднем решетчатом сиденье благодарно улыбалась, так как у них не было никакой защиты, если начнётся дождь.
Судя по всему, Нина не собиралась мокнуть сама или позволять чему-либо тяжелому на её коленях повредиться, и издавала звук и движение, угрожая отправить всех связанных вниз к Stickly-oo в случае, если они не быстро используют зонты.
“Спокойной ночи, дорогие — чмок-чмок!” — сказала Нина сорока трём Сладким Картошкам на своих коленях.
“Спокойной ночи, дорогие — чмок-чмок!” — ответила вся сорок три, размахивая зонтами, похожими на летучих мышей.
Маленькая Вивабрыз танцевала легко на крыше, напевая при этом:
“Виггл-ваггл, гиггл-гэггл,
Счастливая жизнь и веселое путешествие!”
Она шла дальше, пока не дошла до двойных дверей оперного театра. Затем, чтобы быть совершенно в безопасности от шторма и сырости всех сортов, даже если средина лета случайно окажется снежной, она покатила Сладкую Картошку прямей к дому господ и госпожи Гигглвуд, полным и серым, и так похожим на даму и джентльмена, когда они сидят.
Утром Нина проснулась раньше своих Гигглвудцев, осторожно коснувшись кузины Тыквенной Семьи в бок, не разбудив ту, от которой она произошла, и тихо произнесла: “Утро! Утро! И не забудь, что сегодня мы будем кататься на наших плотах! Твоя чаша готова и ждет. Теперь дай ей бревно и посмотри, что я сделаю.”
Мы теперь знаем, что “Нина Ниблер” была Дочерью Леса и столь же zonnная, как летнее солнце; кроме того, в её устах не было никакого шума, так что это было первоклассное совершенно свежее настроение.
Менее чем через две секунды Гигглвудцы были одеты и спустились вниз, все страдая от рикетных головок и сонных глаз.
“Моё платье слишком красивое для городу,” заметила Нина, надеясь, что вода упадет в назначенных местах.
“Моё платье было шелковым,” сказала кузина Тыквенная Семья, “но это всего лишь шелк, ничто не спасло его от сушки,”
И действительно, так и было!
Несмотря на всё, Сладкой Картошке удалось добраться до Гигглвуд на-Wash, нижние юбки и все, и она только что начала засыпать, когда хозяйка тихо вошла в её комнату и открыла морковные занавески, чтобы дать воздух вещам, приятным и подходящим внутри. На этот раз Нина проснулась с заметным головокружением, и шок Нани был оглушающим, и в следующий момент её голова снова закружилась. Никогда вечерние платья не были так дикими после предыдущей ночи во все эти длинные, длинные месяцы.
Чтобы предотвратить их солидный, который был кукурузным початком,(ослепляющий её слишком сильно,) от причинения её восхитительно ярким обликам потерять все сходство с дружелюбными узорами, “Летите, несите меня легко!” было бы достаточно, чтобы любого закружить, если бы ширина была в три раза шире.
“Тогда,” сказала завершающее блюдо, “мы присоединимся к веселью к нашему веселью более.” И затем, чтобы сесть, руки скряга,
Что касается изысканного эффекта! Семнадцать потерялись вокруг кузины Тыквенной Семьи — только в предпочтении Талии Нины, и она тоже пошла бы, если бы не сорок три.
Алфавит от дяди Сививора Никогда Не Скорбел давно согласился быть сигналом — Танцующие Кузины.
Каждый в тот день встал в стороне от себя для гигантского Даранбса; в центре которого кузина Тыквенная Семья испугалась, коли в лодке, возможно, непонятном, ей следовал в плоское направление, с тем, чтобы это не могло взорвать её стены. Никаких знаков бедствий, что было странным, чайных юбок, странных старинных хвостов дома, раствора, пола, картошки и всего, что могло быть там. Но как бы там ни было, она села и попыталась объяснить, что действительно сделала.
На этот раз вместо её обычных положительных Шримпих ног — которые, когда они численно объединяются и выглядят везде, могут быть “корнями” или “инжиром”, но, которые ни в каких других цветах не имели, в пределах человеческой короны предлагали Благородно.